Ольга Чернышева

Европейский Суд по правам человека

 

Некоторые аспекты гарантий прав личности в уголовном процессе

в решениях Европейского Суда по правам человека

 

Как и другие страны, присоединившиеся к Конвенции достаточно недавно, Российская Федерация неизбежно сталкивается с проблемами при приведении национального законодательства в соответствие с требованиями Европейской Конвенции по правам человека и ее толкованием Судом по правам человека. Одной из важнейших областей, в которой Судом выработаны подробные стандарты, являются гарантии прав личности в уголовном процессе. К сожалению, на сегодняшний день, очевидно, что российское уголовно-процессуальное законодательство в достаточной степени устарело. Ни законодательство, ни практика не отвечают требованиям Суда, как и требованиям Конституции Российской Федерации. Действующий Уголовно-процессуальный кодекс (УПК) был принят в 1960 году. Многочисленные изменения, внесенные в него законодателем, а в последние годы и Конституционным Судом, хотя и привели к некоторому укреплению гарантий прав личности, не могут решить всех проблем, оставшихся в наследство от старой системы правосудия. Очевидно, что, по крайней мере, до принятия нового УПК многие из этих проблем по-прежнему будут остро напоминать о себе в конкретных делах, в том числе и в тех, которые поступают в Европейский Суд.

 

В рамках одного выступления я не смогла бы осветить даже значительной части тех проблем, которые, на мой взгляд, стоят перед Российской Федерацией в области обеспечения прав личности в уголовном процессе. Я остановлюсь только на некоторых из них, наиболее, на мой взгляд, значительных - обеспечение достоинства личности, права на свободу и личную неприкосновенность. При этом, я уделю особое внимание тем проблемам, с которыми уже сталкивались другие государства, в особенности страны Центральной и Восточной Европы, и которые нашли свое отражение в решениях Суда. В своем выступлении я постараюсь обратить Ваше внимание на те критерии, которыми пользуется Европейский Суд при решении вопросов о соответствии тех или иных действий государств положениям Конвенции. Я не буду затрагивать круга вопросов, связанных с гарантиями состязательности процесса, права на защиту, допустимости доказательств и ряда других важнейших тем, которые будут освещены в рамках права на справедливое судебное разбирательство.

 

1. Охрана достоинства личности, запрет на применение пыток, жестокого и бесчеловечного обращения и наказания (ст. 3)

 

Уважение личного достоинства - одно из самых важных прав, гарантированных в Конвенции. Личность особенно уязвима, когда свобода лица ограничена заключением под стражу, или иным образом находится в распоряжении властей.

 

Жалобы на жестокое обращение и пытки при задержании органами внутренних дел, а также крайне серьезная категория дел - смерть во время нахождения под стражей - составляют значительную часть в работе Суда, в том числе и против Российской Федерации. В таких случаях Суд неоднократно заявлял, что гарантии, предоставляемые ст. 2 и ст. 3 не исчерпываются негативным обязательством государств воздерживаться от подобных действий. Во всех случаях, когда есть жалоба от заключенных о жестоком и бесчеловечном обращении или применении пыток, или в случаях смерти лиц в заключении, необходимо проведение полного, объективного и беспристрастного расследования всех обстоятельств, в том числе и проведение независимых медицинских экспертиз. По многочисленным жалобам такого рода Суд неоднократно признавал нарушения именно в связи с тем, что государствами не проводилось должного расследования подобных жалоб, и таким образом не были выполнены позитивные обязательства по данным статьям.[i] Суд принимал решения о нарушении ст. 3 даже в том случае, когда фактическое установление факта применения пыток, например, или установление истинной причины смерти лица, не представлялось возможным в связи с отсутствием достаточных доказательств или прошествием времени, но было очевидно, что по этим фактам государственными органами не было проведено полного и всестороннего расследования.

 

В деле Ассенов против Болгарии Суд пришел к выводу, что достаточно того, что заявитель, который утверждал, что в отношении него нарушена статья 3, безуспешно исчерпал все средства по привлечению сотрудников внутренних дел, виновных в применении пыток, в рамках уголовно-процессуального производства. Обращения в суд в гражданско-правовом порядке с жалобой о возмещении вреда не требуется для того, чтобы признать исчерпания средств правовой защиты.[ii]

 

В жалобе против Италии заявитель жаловался на то, что подвергался жестокому обращению и унижающему достоинство обращению со стороны сокамерников. Его жалобы были поддержаны другими заключенными той же тюрьмы. Несмотря на проведенное официальное расследование, никаких результатов оно не дало. Суд посчитал, что хотя ст. 3 не была нарушена государственными органами применением подобного обращения, тем не менее жалобы заключенных давали достаточный повод для обоснованного подозрения о существовании неподобающего обращения. Проведенное расследование было неэффективным и недостаточно тщательным, так, например, никаких усилий не было предпринято с тем, чтобы установить лиц, виновных в нарушении прав заявителя, хотя сделать это в условиях тюрьмы было достаточно просто. Суд единогласно пришел к выводу о нарушении ст. 3.[iii]

 

2. Ограничение права на свободу и личную неприкосновенность (ст. 5 Конвенции)

 

Право на свободу и личную неприкосновенность закреплено в Конституции России, в ст. 22 ч. 1. В Конвенции ему посвящены гарантии ст. 5. Это одно из важнейших прав человека, которому Европейский Суд всегда посвящал особое внимание и неоднократно призывал государства быть предельно внимательными и тщательными при его ограничении.

 

Для проведения анализа ст. 5 следует различать два вида положений: требования, определяющие законность лишения свободы и предусмотренные для задержанных процессуальные гарантии. Во-первых, часть 1 статьи 5 говорит, что при соблюдении определенных гарантий признаются законными шесть случаев задержания. В Конвенции запрещается не всякое лишение свободы, и специально оговаривается, на каких основаниях государство может посягнуть на свободу личности. Во-вторых, при всяком лишении свободы должны быть признаны гарантии, предусмотренные в пунктах 2-5. Эти гарантии призваны, главным образом, обеспечить, чтобы решение о законности содержания под стражей было принято безотлагательно и должным образом, т.е. чтобы было принято решение о том, подпадает ли данное лишение свободы под одно или несколько требований, перечисленных в части 1 статьи. Так, в соответствии с ч. 2 необходимо информировать взятого под стражу о причинах ареста, ч. З применяется к задержанным, подозреваемым в совершении преступления или в том, что они могут совершить его и скрыться, и предполагает дополнительную защиту в виде обязанности представить его перед судьей; ч. 4 определяет право подачи жалобы на незаконность задержания; а ч. 5 предусматривает возможность компенсации за незаконное задержание.

 

2.1. Арест в связи в подозрением в совершении правонарушения

5.1с

"Законный арест или задержание лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным судебным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения".

 

Данная статья относится к задержанию или заключению под стражу лиц, подозреваемых в совершении уголовных преступлений. Эта первое из трех важнейших положения, наряду со ст. 5.3 и 6, которые указывают действия в случае ареста лица при расследовании и обвинении кого-либо в совершении уголовного преступления.

 

Слово "правонарушение" применено здесь в смысле уголовного преступления, в соответствии с практикой Суда.[iv] Памятуя о возможности самостоятельного конвенционного значения данного термина, правонарушение должно быть достаточно серьезным, чтобы государство применило арест к предполагаемому нарушителю. Таким образом, это положение может быть применено и в случаях, когда национальное законодательство относит данное правонарушение и процесс, например, к области административных правонарушений.

 

Разбирательство в военных судах также относится к данной статье. Дисциплинарные меры по отношению к военным могут подпадать под положения данной статьи, когда результатом применения таких дисциплинарных мер является задержание виновного.[v]

 

Данное положение позволяет задержание и заключение под лица стражу только для того, чтобы он мог предстать перед компетентным судебным органом. Под этим термином понимается судья или иное должностное лицо, уполномоченное законом осуществлять судебные функции в смысле ст. 5.3.

 

Как статья 5.1с, так и ст. 5.3, применяются только в случаях применения уголовного (в конвенционном смысле) законодательства. Это следует из перечисления трех основных причин законности задержания: 1. подозрение в совершении преступления. 2. предотвратить совершение преступления. 3. Помешать скрыться от преследования за совершение преступления.

 

1. Подозрение в совершении преступления. При аресте лица должны существовать обоснованные подозрения. Очевидно, что это гораздо более низкий стандарт, чем при определении вины обвиняемого в совершении уголовного преступления. Суд истолковал этот термин как «наличие фактов или информации, которые убедили бы объективного наблюдателя в том, что лицо могло бы совершить данное преступление».[vi] Целесообразность содержания под стражей определяется фактами по делу. «не предполагается, что полиция заранее собрала достаточное количество доказательств для предъявления обвинения в момент задержания».[vii] В деле о задержании на 4-6 суток лиц, подозреваемых в принадлежности к террористической организации, которые были отпущены после допросов, но не предстали перед судьей, Суд отметил, что, несмотря на всю важность борьбы с терроризмом, «необходимость борьбы с террористической преступностью не может оправдать расширения понятия «обоснованности» до выхолащивания самого смысла гарантии».

 

2. Предотвращение совершения преступления. Это основание может быть применено только в контексте конкретного правонарушения, но не в смысле общего превентивного задержания. Дело Лолесс против Ирландии[viii] касалось задержания лица, которого государство подозревало в принадлежности к террористической группе ИРА с тем, чтобы предотвратить совершение им действий, наносящих ущерб безопасности государства. Таким образом, речь должна идти о покушении на преступление, и арест должен быть произведен с целью доставить лицо перед компетентным судебным органом. В деле Ирландия против Соединенного Королевства[ix] Суд пришел к выводу о нарушении данного подпункта, поскольку речь шла о заключении под стражу лиц «в целях сохранения мира и поддержания порядка», при этом достаточных мотивов для применения задержания именно в целях предотвращения преступления Суд не усмотрел. Суд обратил внимание, что гарантия того, что лицо должно предстать перед компетентным судебным органом распространяется на все три причины задержания, и отклонил аргументы правительства о том, что задержание предполагаемого члена ИРА как "лица, несущего угрозу национальной безопасности", может быть обосновано положениями о том, что это предотвратит совершение им преступления. Суд обосновал это тем, что такое задержание совершалось не с тем, чтобы привлечь лицо к уголовной ответственности, что является целью данного подпункта. К аналогичному решение Суд пришел в деле против Италии, где речь шла о возможности ограничения свободы, в соответствии с национальным законодательством, лиц, подозреваемых в причастности к организованной преступности.[x]

 

3. Чтобы предотвратить возможность скрыться после совершения правонарушения. Это положение связано с первой частью, относительно подозрений в совершении правонарушения.

 

Арест или задержание в соответствии с данным подпунктом должны быть «законными». При этом, критерии законности будут определяться в соответствии с национальным законодательством и Конвенцией. Как и в случае с другими вопросами сопоставления национального права и Конвенции, национальное право не может быть «произвольным», т.е. оно должно соответствовать целям статьи 5.1с.

 

В целом ряде дел против стран Восточной Европы Суд признал нарушением ст. 5.1с положения законодательства, в соответствии с которыми лицо продолжало находиться в предварительном заключении после истечения срока предварительного следствия и передачи дела в суд, без принятия отдельного решения о продлении срока содержания под стражей судом или прокурором. Такого рода дела были рассмотрены, например, в отношении Польши и Литвы (в Литве на тот момент также действовала оговорка к ст. 5). Суд признал, что такие положения законодательства нельзя признать «законными», так как не ясно, каким образом факт передачи уголовного дела в суд может повлиять на статус лица, находящегося в заключении и не предоставляет достаточной защиты от произвола национальных властей.[xi] Подобное заключение не основано на решении суда или иного должностного лица, а на «практике». У него нет оснований в конкретных положениях законодательства, которое сформулировано достаточно широко и не отвечает критерию «предсказуемости».[xii]

 

При отсутствии свидетельств о «произвольности» национального права, сам по себе факт того, например, что один из обвиняемых остается на свободе, а другой арестован, не будет нарушением Конвенции. В принципе Суд может сам признать, что имело место нарушение национального законодательства, например, в отношении законности ареста. Однако, следуя доктрине о том, что национальные суды в первую очередь компетентны рассматривать и применять факты в деле и национальное законодательство, Суд может признать это только в случаях, когда такое нарушение было очевидным.[xiii] Суд в этом вопросе пояснил, что он обязан, как контролирующий орган, оставить за собой право интерпретировать и применять к конкретным фактам положения национального законодательства, относящиеся к статье 5, которая требует от государства соблюдать свои собственные законы.[xiv] Суд, однако, делает это крайне редко.

 

Стоит отметить, что, как и другие положения данной статьи, часть 1с не касается условий задержания. В частности, из нее нельзя вывести гарантии того, чтобы осужденные и лица, подозреваемые в совершении преступлений, содержались раздельно.

 

2.2. Причины ареста и задержания

Ст. 5 часть 2

 

«Каждому арестованному незамедлительно сообщаются на понятном ему языке причины его ареста и любое предъявляемое ему обвинение».

 

Эта часть, как и вся последующая статья 5, посвящены гарантиям, которые предоставляются всем лишенным свободы, а не только задержанным в связи с подозрением в совершении уголовного преступления. Цель ст. 5.2 - облегчить лицу обжалование содержания под стражей, в то время как ст. б.3а, которая также касается права на предоставление информации о предъявленном обвинении, направлена на обеспечение возможности полноценно защищать себя в уголовном процессе. Поэтому, по определению, информация, предоставляемая в рамках ст. б будет гораздо более полной и детальной.

 

Данное положение гарантирует "элементарное требование о том, чтобы каждый задержанный знал, почему он лишен свободы". При этом, важное значение имеют форма и время информирования о задержании. Важно, чтобы об этом ему было сообщено на "простом, непрофессиональном языке, который ему понятен, основные правовые и фактические основания его задержания, с тем чтобы он мог, если он считает это нужным, обратиться в суд с обжалованием своего ареста".[xv] В этом состоит первая цель данной статьи, вторая цель - оспорить свою принадлежность к данному правонарушению и добиться освобождения, не прибегая к помощи судебного органа. В недавнем деле против Турции Суд пришел к выводу, что тот факт, что заявитель был задержан полицией с заведомо фальшивыми документами, очевидно, говорил о причинах задержания, и не было нарушения требований ст. 5.2 тем, что полиция не информировала его об этих причинах прямо.[xvi]

 

В отношении времени информирования. Конвенция требует предоставления такой информации незамедлительно - в кратчайший срок. При этом, у государства нет обязанности предоставлять лицу сразу всю информацию, имеющуюся по делу, как это произошло в деле, где лицам, подозреваемым в принадлежности к террористической организации не были немедленно предоставлены все сведения, а только минимальные; им была сообщена статья закона о борьбе с терроризмом, на основании которой их задержали. Впоследствии, при допросах, они могли сделать вывод, что причиной задержания является их участие в ИРА.[xvii] В этом случае Суд признал отсутствие нарушений данной статьи, таким образом признав, что она не требует того, чтобы лицо было детально и непосредственно информировано о причинах ареста, когда они очевидно вытекают из окружающих обстоятельств. В данном деле такая подробная информация была предоставлена в течение 7 часов после ареста. В одном случае задержка в два дня была признана Комиссией допустимой; задержка в предоставлении информации в 10 дней (в отношении пациентки психиатрического госпиталя) была признана недопустимой. Если нет вины государства в том, что произошла задержка, нет нарушения - так, в случае, когда человек был арестован в полубессознательном состоянии, причины арест были сообщены ему после того, как он пришел в сознание.[xviii]

 

В соответствии с практикой Суда, достаточно указать на причины ареста - нет необходимости детально указывать на суть всех обвинений, которые могут быть выдвинуты впоследствии - арестованному сообщили о том, что он арестован в связи со взломом, но впоследствии были предъявлены и другие обвинения.[xix] В одном случае женщина, добровольно пришедшая в психиатрическую клинику, через 10 дней нахождения там случайно узнала, что в отношении нее есть судебное решение о принудительном лечении. Ей об этом сообщено не было. Суд признал в этом случае нарушение данной статьи.[xx] В случае, когда лицо недееспособно и не может понять информацию о причинах своего задержания, такую информацию необходимо предоставить опекунам, законным представителям, адвокатам.

 

Информация должна быть предоставлена на языке, понятном задержанному. В одном случае, когда франко-говорящему лицу был предъявлен ордер на арест по-голландски, которого он не понимал, Суд признал, что причины задержания были ему понятны из существа последующих вопросов, которые задавались по-французски.[xxi] Данная статья не устанавливает процессуальных требований к тому, каким именно образом должна быть сообщена информация, например, что именно должно содержаться в постановлении об аресте, что информация должна быть предоставлена в письменном виде и т.д.

 

2.3. Содержание под стражей до суда

Ст. 5.3

"Каждое лицо, подвергнутое аресту или задержанию в соответствии с положениями подпункта (с) пункта 1 настоящей статьи, незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, уполномоченному законом осуществлять судебные функции, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может ставиться в зависимость от предоставления гарантий явки в суд".

 

Этот пункт применим только к лицам, описанным в п. 1с ст. 5 - т.е. подозреваемым в совершении правонарушения. Цель его - «свести к минимуму риск произвола по отношению к лицу, вводя, в соответствии с принципом правового государства, судебный контроль за вмешательством органов административной власти в сферу свободы лица» при осуществлении уголовного расследования.[xxii] Как и некоторые другие страны, недавно присоединившихся к Конвенции, Россия сделала свои оговорки к ст. 5.

 

На сегодняшний день, в соответствии с оговоркой, положения данного подпункта в России применяются не полностью. В соответствии с абз. 2 п. 6 Заключительных и переходных положений Конституции РФ, не действуют пока и положения ст. 22 Конституции, которая предусматривает, что арест и задержание лица возможны только на основании судебного решения, до судебного решения задержание возможно только на срок не более 48 часов. До принятия нового уголовно-процессуального законодательства приоритет отдается действующему УПК, который предусматривает санкционирование ареста и задержания прокурорами различных уровней и возможность обжалования прокурорского решения в суд.

 

Тем не менее, представляется важным вкратце охарактеризовать положения данного подпункта ст. 5 целиком, учитывая его место в иерархии прав, закрепленных в Конвенции. После окончания срока действия оговорки ст. 5, прежде всего в отношении санкционирования задержания судом и habeas corpus, будет действовать в полном объеме, и проект нового УПК предполагает передачу судам решения вопросов об аресте и задержании лица.

 

Таким образом, данная статья требует, чтобы лицо, арестованное в соответствии со ст. 5.1с за совершение правонарушения, было незамедлительно доставлено к судье для определения законности его дальнейшего задержания в связи с расследованием уголовного правонарушения; а также, чтобы суд в отношении него состоялся в течение разумного срока.

 

1} право быть незамедлительно доставленным к судье или другому должностному липу. осуществляющему судебные функции

 

Незамедлительно

 

Это одно из ключевых понятий в статье. Понятно, что арестованные должны быть доставлены к судье, но в какой именно срок? Национальное законодательство предусматривает различные процедуры и формальности, поэтому очень важно знать практику Европейского Суда. В деле Броган Суд сказал: «Хотя понятие незамедлительности будет рассматриваться в каждом конкретном случае в зависимости от его особенностей, за таким особенностями никогда нельзя забывать сути права, гарантированного ст. 5 Конвенции».

 

Ни разу не был установлен максимальный предел, в каждом конкретном случае дело рассматривается с учетом обстоятельств. На сегодняшний день, фактически практика Суда установила, что срок до четырех дней может быть оправдан. В деле Броган Суд признал, что хотя борьба с ирландским терроризмом оправдывала некоторые чрезвычайные действия властей, нельзя признать, что требование о «незамедлительности» было соблюдено когда арестованные предстали перед судом через 4 дня и шесть часов после ареста. В случае же, если ситуация того требует, возможно приостановления действия Конвенции на части территории. Напомню, что ч. 2 ст. 22 Конституции предусматривает, что до судебного решения задержание возможно только на срок не более 48 часов. Такой срок неоднократно признавался Судом допустимым.

 

Кто такие должностные лица, осуществляющие судебные функции?

 

Суд признал, что данная статья накладывает на государство обязанности по доставлению лица в суд. Недостаточно того, что лицо может самостоятельно обжаловать задержание в суд.

 

Понятие должностного лица в данной статье идентично понятию в ст. 5.1с. В первую очередь речь идет о судье. При трактовке понятия «или другие лица, уполномоченные осуществлять судебные функции» возникают проблемы, так как законодательство стран различно и предусматривает различные правовые институты для решения вопроса о задержании.

 

Суд определил следующие критерии для того, чтобы должностное лицо могло считаться осуществляющим судебные функции:

 

Ключевым критерием для определения того, подходит ли должностное лицо под это определение, будет независимость от исполнительной власти и от сторон.[xxiii] Должностное лицо не будет «беспристрастным» в отношении со сторонами, если оно не только принимает решение о содержании лица под стражей, но и в дальнейшем может принять участие в осуществлении расследования и уголовного преследования лица. Тот факт, что прокурор, принимающий решение о задержании, фактически в дальнейшем не принимал участие в уголовном преследовании, не имеет значения, так как беспристрастность должна иметь объективную, а не только субъективную характеристику, и не должна вызывать никаких сомнений.[xxiv] Суд также отметил, что вопрос подчиненности по службе играет большое значение, даже если на практике инструкции не давались. Арест, применяемый к военнослужащим командирами частей во время расследования правонарушений, может быть нарушением требований данной статьи, когда на командира впоследствии возложена обязанность принимать активное участие в расследовании преступления.[xxv]

 

В деле против Польши в июле 2000 года Суд признал противоречащими Конвенции положения польского законодательства, по которому прокурор принимал решение о заключении под стражу, а суд - в случае, если заключенный подавал такую жалобу - рассматривал ее, без участия арестованного, но при участии прокурора. Срок рассмотрения дел составил 10 и 6 дней, соответственно. Суд отметил, что тот факт, что прокуроры призваны следить за соблюдением законности, не может сам по себе придавать им статус близкий к судьям, так как они исполняют функции обвинения и уголовного преследования и принадлежат к исполнительной власти. Тот факт, что прокурор, перед тем как дать санкцию на содержание под стражей, побеседовал с задержанным, не меняет того, что он не выполняет судебных функций.[xxvi]

 

Право на залог?

 

В соответствии с положениями ст. 5.3 арестованный имеет право на рассмотрение дела в разумный срок или право быть освобожденным до суда. Суд интерпретировал данное положение как часть права на свободу личности. Таким образом, речь идет о том, что предварительное заключение, а не срок рассмотрения дела, должно укладываться в разумный срок.[xxvii] Поэтому нарушение ст. 5.3 происходит в случаях, когда а) не существует общественного интереса, который оправдал бы нахождение лица в предварительном заключении; или б) предварительное заключение затягивается, т.к. следствие и судебный процесс проходят медленнее, чем можно разумно предположить. Первое из этих условий, по мнению Суда, может рассматриваться как возможность гарантировать освобождение под залог, который является важным инструментом для исполнения гарантий, предусмотренных ст. 5.

 

Для того, чтобы решить вопрос о возможности применения залога, необходимо помнить, что одного только наличия обоснованного подозрения в совершении преступления недостаточно для того, чтобы продлевать срок предварительного заключения. Ст. 5.3 предполагает, помимо этого, наличие «реальных и значительных» причин для общественных интересов, которые оправдывали бы нарушение права на свободу и неприкосновенность личности лица, которое имеет право на презумпцию невиновности до суда.

 

Во-вторых, Суд посчитал, что национальные суды, вынося решение об отказе в применении освобождения под залог, должны тщательно оценивать все факты за и против существования общественного интереса, который оправдывал бы, имея в виду принцип презумпции невиновности, отклонение от правила свободы личности. Затем, на основе фактов, представленных заявителем и причин, упомянутых национальными судами в их решении. Суд будет решать, имело ли в данном случае нарушение прав закрепленных в ст. 5.3 [xxviii]

 

В феврале 2000 года Суд признал нарушением ст. 5.3 автоматический отказ лицу в рассмотрении просьбы об освобождении под залог в связи с тем, что оно уже ранее было осуждено за преступление.[xxix]

 

Наконец, необходимо иметь в виду, что статья 5.3 распространяется на период с момента ареста лица, подозреваемого в совершении преступления, до решения о его виновности компетентным судом. Суд признал, что ст. 5.3 и ст. 5.1с распространяются только до решения о виновности компетентным судом, дальнейшее содержание лица под стражей до рассмотрения дела в апелляции (кассации) подпадает под ст. 5.1 а и не может подпадать под гарантии ст. 5.3.[xxx]

 

Итак, в соответствии с требованиями ст. 5.3 одной только тяжести предъявленного обвинения и имеющихся доказательств вины лица недостаточно для продления срока содержания под стражей.[xxxi] Лицо должно быть отпущено до суда при отсутствии «реальных и значительных» причин, которые обосновывали бы его дальнейшее задержание. Суд выделили четыре таких причины:

 

а. опасность побега. Для этого необходимо принять во внимание целый ряд факторов, которые могли бы предположить, что последствия и опасности побега покажутся лицу меньшим злом, чем продолжение заключения.[xxxii] К таким обстоятельствам могут относиться, например, суровость возможного наказания (хотя только одна эта причина не может служить основанием для отказа в освобождении до суда), а также данные о характере лица, наличии у него места жительства, семьи, постоянной работы, связи и социальные узы в стране, где осуществляется правосудие;

 

б. воспрепятствование интересам правосудия. Сюда относится опасность уничтожения документов, доказательств преступления, нажим на свидетелей, сговор с другими обвиняемыми по делу. Суд указал, что чем дольше длится следствие по делу, тем меньше шансов у государства использовать данную причину для содержания лица под стражей.[xxxiii]  Суд также признал, что при отсутствии каких-либо фактических доказательств опасности возможности вступления в сговор с другими подозреваемыми и воспрепятствованию интересам следствия, такая причина также не может использоваться для длительного содержания под стражей;[xxxiv]

 

в. предотвращение совершения новых преступлений. Суд признал, что общественные интересы требуют дальнейшего содержания лица под стражей, если существуют обоснованные опасения, что лицо может продолжить совершать противоправные действия, наносящие серьезный ущерб интересам других лиц, если оставить его на свободе.

 

г. охрана общественного порядка. Суд признал, что в исключительных обстоятельствах, по причине особой тяжести предположительно совершенных преступлений и общественной реакции на них, некоторые правонарушения могут вызвать общественные беспорядки, способные обосновать предварительное задержание лица.[xxxv]

 

В соответствии с практикой Суда, на данном этапе представительство адвоката не обязательно.

 

2) Судебное разбирательство в течение разумного срока

 

В отличие от первой, положения второй части подпункта о судебном разбирательстве в разумный срок в отношении лиц, содержащихся под стражей, применяются в России и не затронуты оговоркой. Суд неоднократно отмечал, что предварительное заключение может продолжаться до суда, пока существуют «реальные и значительные» причины, о которых шла речь ранее. Однако и при их наличии можно говорить о том, что могут быть нарушения ст. 5.3, если продолжающееся заключение является следствием того, что следствие и суд не проводятся в разумные сроки и в проводимых действиях присутствуют необъяснимые перерывы длиной в несколько месяцев, которые свидетельствуют об отсутствии у властей «особой тщательности».[xxxvi]

 

Целью данной статьи является максимальное сокращение времени пребывания лица в предварительном заключении, и если государство не в состоянии обеспечить ему судебное разбирательство в разумный срок, оно должно отпустить его до суда (см. также ст. 6, которая требует судебного разбирательства по уголовному обвинению в разумный срок).  Другими словами,  «разумность срока,  проведенного в предварительном заключении до начала суда должна рассматриваться именно с точки зрения заключения. До осуждения он должен считаться невиновным, и цель ст. 5.3 состоит именно в том, чтобы требовать его освобождения, как только его дальнейшее содержание под стражей перестает быть разумным».[xxxvii]

 

Суд также неоднократно подчеркивал «особую тщательность», которуе государства должны уделять при применении предварительного заключения и соответствующих процедур в свете важности обеспечения права на свободу и неприкосновенность личности.[xxxviii]

 

Расчет времени, проведенного в предварительном заключении. Начало времени предварительного заключения начинается с ареста лица. Гарантии предварительного заключение, т.е. ст. 5.1с и 5.3, перестают действовать с того момента, как вынесено решение о виновности лица (с этого момента действует ст. 5.1 а). Даже в тех случаях, когда национальное законодательство, как в России, считает продолжение заключения в ожидании рассмотрения дела судом второй инстанции в качестве предварительного, Суд не считает, что на него распространяются гарантии ст. 5.3. Более того, невозможно требовать исполнения требования ст. 5.1с о том, что лицо должно предстать перед судьей по вопросу о совершенном правонарушении, когда уже имеется решение компетентного суда о виновности лица. Таким образом, при подсчете времени предварительного заключения не следует учитывать времени ожидания суда второй инстанции.

 

Вообще следует отметить, что, как и в случае с ст. 6.1, Суд не установил единого порога для определения «разумного» срока заключения. Необходимо принимать во внимание такие факторы как сложность дела, поведение подсудимого, эффективность действий национальных властей.

 

Как и в случае со ст. 6, Суд не установил единого потолка для расчета срока задержания. Суд придерживается мнения, что лицо должно оставаться в заключении до тех пор, пока существуют реальные и достаточные причины для такого задержания, разумность содержания под стражей будет зависеть от фактических обстоятельств дела. При этом, Суд всегда обращает внимание на то, была ли властями страны проявлена «особая тщательность», с тем, чтобы избежать неоправданно долгого задержания лица под стражей.

 

Примеры из практики Суда по срокам содержания под стражей: в деле, которое касалось содержания под стражей психически неуравновешенного лица с суицидальным синдромом, Суд признал, что срок в два года и четыре месяца является нарушением, учитывая все обстоятельства дела и отсутствие «очень серьезных» причин задержания под стражей.[xxxix] Срок до трех лет Суд может признать допустимым, больше четырех лет - почти всегда признается нарушением.[xl]

 

2.4 Судебный контроль над лишением свободы

Ст.5.4

 

"Каждый, кто лишен свободы путем ареста или задержания, имеет право на разбирательство, в ходе которого суд безотлагательно решает вопрос о законности его задержания и выносит постановление о его освобождении, если задержание незаконно".

 

Данная статья закрепляет требование к национальному праву о том, что каждый находящийся под стражей должен иметь возможность обратиться к судебному органу, который решит вопрос о законности его задержания и примет решение о его освобождении, если такое задержание незаконно. Речь идет прежде всего о существовании системы - возможности обратиться в суд - которой заявитель может воспользоваться. Это требование применимо во всех случаях задержания, предусмотренных ст. 5.1. В отношении лиц, арестованных по подозрению в совершении уголовного преступления, возможность и порядок обжалования ареста или продления содержания под стражей закреплены в УПК РФ в ст. 220-1 и 220-2.

 

Поскольку целью данной статьи является способствовать скорейшему освобождению лица из-под стражи в случаях, когда такое содержание незаконно, данная статья действует только в течение времени, когда лицо находится в заключении, и не применима с момента, когда он отпущен на свободу. Она не будет применяться в случае, например, условно-досрочного освобождения,[xli] вместо нее будет применяться ст. 13, которая имеет более общий характер и не применяется, когда применима ст. 5.4.

 

Данная статья применима даже в тех случаях, когда само содержание лица под стражей законно, так в деле Де Вильде [xlii] Суд признал нарушение статьи 5.4, хотя нашел, что само решение о задержании лиц было законным и положения ст. 5.1 не были нарушены.

 

Гарантии судебного разбирательства, в принципе, относятся только к одному уровню разбирательства. Тем не менее. Суд посчитал, что в том случае, когда договаривающаяся сторона предоставляет возможность апелляции против решения суда первой инстанции о законности задержания, апелляционная инстанция должна следовать принципам и гарантиям ст. 5.4.[xliii]

 

Какого рода гарантии предоставляет данная статья?

 

Заключенный должен иметь доступ к суду. При этом, необязательно, чтобы это был обычный (районный) суд общей юрисдикции. Это должен быть орган «судебного характера, который предоставляет процедурные гарантии, соразмерные с лишением свободы, рассматриваемом в данном случае)).

 

Для того, чтобы иметь судебный характер, такой орган должен быть независим как от исполнительной власти, так и от сторон. По определению, не могут считаться такими органами прокуроры, лечащие врачи для душевнобольных лиц, министр. Так, в деле против Болгарии, Суд указал, что когда решение о заключении лица в психиатрическую клинику принимается прокурором и нет возможности обжалования такого решения в суд, имеет место нарушение ст. 5.4.[xliv] В случае, где речь шла о пересмотре срока тюремного наказания, английская Палата помилования была признана органом, отвечающим таким характеристикам. В этом случае. Суд признал, что Палата «независима от исполнительной власти и беспристрастна при осуществлении своих функций».[xlv] В другом случае. Суд признал, что не может быть беспристрастным судья, который присудил заявителя к тюремному заключению за неуплату штрафа, хотя ранее он сам наложил на него этот штраф.[xlvi]

 

Другая характеристика органа, имеющего судебный характер, состоит в том, что его решения должны иметь обязательный к исполнению характер и вести, в случае соответствующего решения, к освобождению лица из-под стражи. Таким образом, в Великобритании   Трибунал   по   рассмотрению   вопросов,   связанных   с душевнобольными, не подпадал под это определение, так как несмотря на то, что он был независим и беспристрастен, он мог давать только рекомендательные заключения к освобождению.[xlvii] (После принятия решения Суда, полномочия трибунала были изменены законом и ему было предоставлено права принимать обязательные решения об освобождении).

 

Процедурные гарантии по данной статье включают ряд требований, которые были закреплены в решениях Суда. Интересно отметить, что данная интерпретация менялась с годами, предоставляя все более обширные гарантии лицам, оспаривающим заключение в суде. Данная статья обязывает суды при рассмотрении таких дел предоставить гарантии судебной процедуры, хотя при определении адекватности таких гарантий следует принимать во внимание особые обстоятельства, в которых процесс проходит (см. Де Вильде). Принципиальная позиция Суда, вкратце, состоит в том, что чем серьезнее лишение свободы, о котором идет речь, и чем больше оно приближается к уголовному наказанию в виде лишения свободы, тем ближе процедурные гарантии должны быть к уголовному суду. В деле Де Вильде лица, задержанные за бродяжничество, были подвергнуты магистратом задержанию на срок до года, и Суд признал такую процедуру нарушающей требования ст. 5.4. С другой стороны, в случаях, когда задержание было кратким и вызвано срочными причинами, стандарты, которые применяет Суд, намного ниже.

 

Требование личного присутствия и устного слушания включается в гарантии ст. 5.4 с необходимыми оговорками. Когда речь идет о задержании в связи с подозрением в совершении уголовного преступления (5.1с), принцип состоит в том, что всегда должно проводиться слушание. В такого рода делах, по мнению Суда, присутствие необходимо не только на стадии разбирательства дела в первой инстанции, но и - если национальное законодательство предусматривает возможность апелляции - на стадии апелляции.[xlviii] Если же речь идет о душевнобольных, необходимо выслушать либо само лицо, либо его представителей. При задержании несовершеннолетних в соответствии со ст. 5.1а, он имеет право на устный процесс и правовую помощь.

Когда встает вопрос о предоставлении правовой помощи при такого рода делах, Суд отмечал, что для некоторых категорий дел правовая помощь необходима для того, чтобы обеспечить принцип состязательности процесса. К таким категориям относятся, например, несовершеннолетние или душевнобольные. В таких случаях бывает необходимо, чтобы инициатива предоставления правовой помощи исходила не от самого лица, а от соответствующих государственных органов.

 

Есть и другие гарантии состязательности процесса, которые должны быть учтены при рассмотрении дел в соответствии с ст. 5.4. Такие гарантии необходимо рассматривать в контексте положений ст. 6, в рамках которой Суд детально разработал принципы состязательности. В их числе будут требования о том, чтобы все доказательства были представлены в расположение другой стороны для проведения дела на состязательной основе. В случае, когда судья и прокурор имели доступ к подробному описанию расследуемого дела, а защита - только к тому, что содержалось в предъявленном обвинении. Суд признал, что имело место нарушение.[xlix] Аналогичным образом, в деле Уиикс Суд признал нарушение, так как заключенный не имел доступа к материалам, которыми располагала Палата по помилованию, и не мог оспорить их. При рассмотрении жалобы против Польши Суд пришел к выводу о нарушении принципа состязательности сторон, когда при судебном разбирательстве вопроса о законности задержания адвокаты задержанного не присутствовали на заключительных частях слушания, во время выступления прокурора, и не имели доступа к материалам, представленным прокурором.[l]

 

Возможность иметь достаточно времени и возможности для организации защиты - еще один принцип, который применим при реализации гарантий ст. 5.4. Сюда будет, например, относится, информация о причинах и основаниях задержания, а также информация о порядке и условиях возможности обжаловать задержание.

 

 принципе, ст. 5.4 не требует публичности разбирательства такого рода дел. В частности, когда речь идет об освобождении пациентов госпиталей для душевнобольных, и о решениях судьи, которые принимаются в его кабинете, нет нарушения ст. 5.4 Однако, в некоторых случаях, как например, Де Вильде, публичное разбирательство имело место - возможно, необходимо учитывать серьезность возможных последствий для лица, сходных с решением по уголовному делу.

 

Инкорпорация

 

Целью данной статьи является обеспечение судебного контроля за законностью лишения свободы. Встает вопрос о том, требуется ли дополнительный контроль в тех случаях, когда задержание изначально основано на решении суда. Достаточно ясным представляется вопрос в случаях, когда задержание лица основано на приговоре суда, в других случаях необходим более тщательный подход к определению понятия суда.

 

В деле Кремцов [li] Суд признал , что в случае, когда законное задержание лица основано на «признании его виновным компетентным судом», требование судебного контроля удовлетворено (инкорпорировано) в таком приговоре. Гарантии, предоставляемые ст. 5.4, удовлетворены процессом, в результате которого лицо было признано виновным судом и ему было назначено наказание в виде лишения свободы.

Когда применима данная статья?

 

Суд посчитал, что ее положения гарантируют не только изначальный контроль судебного органа за задержанием лица в начале такого задержания, но и возможность периодического пересмотра такого задержания там, где «сама природа длительного лишения свободы требует пересмотра законности через разумные промежутки времени».[lii] Другими словами, там, где, в соответствии с законом, обстоятельства, которые обосновывали лишение свободы, могут перестать существовать, должна быть создана система гарантий возможности судебного пересмотра дальнейшей законности задержания лица. Это будет относится к задержанию бродяг, душевнобольных. По мнению Суда, эта же гарантия может распространяться на лиц, находящихся в предварительном заключении, которым отказано в освобождении под залог. Другим примером требования периодического пересмотра будет осуждение к пожизненному заключению с правом пересмотра, как это делается в Великобритании.

 

Каким может быть разумный интервал, будет определяться исходя из обстоятельств дела. Когда речь идет о предварительном заключении, срок в один месяц был признан разумным; в отношении душевнобольных срок, превышающий один год, был признан нарушением ст. 5.4.

 

Вопрос о законности задержания.

 

При определении понятия законности задержания. Суд придерживается такого же подхода, как и при толковании ст. 5.1: заключение должно соответствовать национальному законодательству и Конвенции, и не должно быть произвольным. Законность задержания будет определяться исходя из различных условий и оснований, предусмотренных положениями ст. 5.1.

 

При определении вопроса о произвольности задержания. Суд следит за тем, чтобы задержание отвечало тем целям, ради которых оно осуществляется. В некоторых случаях, возможно, будет применен принцип пропорциональности, то есть насколько данная мера пропорциональна тем целям, ради которых она применяется, и каков баланс интересов между личностью и обществом (государством).

 

Поскольку данная статья относится только законности лишения свободы, ее гарантии не предоставляют заключенному возможности обратиться в суд с жалобой на условия содержания. Поэтому, например, невозможность обжаловать отказ в переводе из тюрьмы в больницу не будет нарушением ст. 5.4.[liii] Также важно отметить, что если по каким-то причинам заявитель считает ненужным или бесперспективным для себя использование предоставленных ему возможностей для обжалования законности решения, это не является нарушением ст. 5.4.

 

Что такое безотлагательно?

 

Для подсчета времени, в течение которого вопрос о законности задержания будет решен, необходимо вести отсчет от момента начала заявителем процедуры обжалования. Можно говорить о том, что выражение «безотлагательно», использованное в данной статье, включает в себя две гарантии: во-первых, у задержанного должен быть доступ к процедуре судебного обжалования лишения свободы непосредственно после задержания или безотлагательно после этого, и, во-вторых, после начала этой процедуры, решение должно быть принято быстро, или безотлагательно. Этот срок оканчивается при принятии решения о законности ли незаконности задержания (а не с момента, когда лицо отпущено на свободу, если решение было принято в его пользу).

 

При определении вопроса о том, насколько быстро было принято такое решение, Суд, как и в случае с ст. 5.3 и 6.1, не устанавливает четких границ для определения сроков, предпочитая исходить из обстоятельств каждого конкретного дела. Особое внимание уделяется роли национальных властей и поведению лица, которое могло вызвать задержки при определении вопроса о законности задержания. В случаях, когда длительность процедур заведомо превышает разумные пределы, на государство ложится обязанность объяснить причины таких задержек. Например, такие причины как нахождение судьи в отпуске или большая нагрузка на судей, в связи с чем они не успевают рассматривать дела в срок, не будут достаточным оправданием в рамках данной статьи, так как на государстве лежит обязанность обеспечить их безотлагательное решение, учитывая особую важность вопросов, связанных с лишением свободы.

 

Для лиц, которые лишены свободы в соответствии с положениями ст. 5.1с, положения ст. 5.4 применяются параллельно с требованиями ст. 5.3, в соответствии с которой они должны быть незамедлительно доставлены к судье. При сравнении, можно сказать следующее: (незамедлительно в 5.3 и безотлагательно в 5.4) - хотя они обе могут привести к освобождению лица, вопросы, которые встают при определили законности задержания носят более сложный характер, чем вопросы, предусмотренные ст. 5.3, которая фактически сводится к определению того, возможно ли освобождение лица до суда (под залог). Суд признал, что требование «незамедлительно», содержащееся в ст. 5.3 требует большей срочности и внимание, чем термин «безотлагательно», примененный в 5.4. В целом, процессуальные гарантии 5.3 ниже, чем гарантии 5.4.

 

2.5. Компенсация за незаконное лишение свободы

Ст.5.5

 

"Каждый, кто стал жертвой ареста или задержания в нарушение положений настоящей статьи, имеет право на компенсацию".

 

Данное положение является единственным в Конвенции, которое прямо закрепляет обязанность на национальном уровне предоставить компенсацию за нарушение определенного права, закрепленного в Конвенции. Так, например, нет сходного положения при нарушении статьи 3, которая гарантирует защиту от пыток. Требование ст. 5.5 обращено к суду, который должен принять решение о выплате компенсации лицу, арестованному или задержанному с нарушениями положений, гарантированных ст.5. Суд признал, что решение о компенсации, которое принимает несудебный орган, например, омбудсмен, или выплата произвольной компенсации другими государственными органами не будет достаточной в рамках ст. 5.5.[liv]

 

Суд считает, что выплата компенсации за имущественный и неимущественный (в том числе моральный) вред должна быть связана с тем, что лицо может представить доказательства того, что оно фактически является жертвой нарушения. Если ни имущественного, ни неимущественного вреда не было причинено (например, когда из дела следовало, что помещение в психиатрическую больницу, хотя и было проведено с нарушением определенных положений национального законодательства и Конвенции, не нанесло ущерба интересам заявителя, так как из материалов дела следовало, что и при следовании процедурам национального законодательства заявитель очевидно был бы госпитализирован), права на компенсацию не возникает. Таким образом, Суд связал возможность предоставления компенсации по данной статьи со статусом «жертвы», с причиненным ущербом законным интересам лица.[lv]

 

Положения ст. 5.5 применимы только в том случае, если было нарушено одно или более положений ст. 5. Если Страсбургский Суд признает нарушение одного из положений ст. 5, а жалоба одновременно подана на ст. 5.5, Суд может признать ее, не требуя от заявителя повторно обращаться в национальные инстанции за компенсацией. Государство может избежать признания нарушения ст. 5.5, если оно может доказать существование национальных средств, используя которые заявитель может с «определенной уверенностью» получить компенсацию.

 

В деле против Турции государство утверждало, что заявители могли использовать различные пути для получения компенсации, однако Суд отметил, что не существует ни одного примера, когда компенсация за подобное заключение была бы присуждена. Соответствующие положения Конституции относились только к случаям, когда подобное заключение было бы признано незаконным в рамках национальной судебной процедуры, и пришел к выводу о нарушении ст. 5.5.[lvi]

 

Если нарушение признано национальным судом, но нет возможности требовать компенсацию - также нарушение ст.5.5. В любом случае, необходимо, чтобы либо национальный суд, либо Суд признали нарушение, без этого говорить о нарушении ст. 5.5 невозможно.

 

Ст.5.5 говорит о справедливой компенсации. Поскольку более детальных указаний на это нет, определение размера компенсации в принципе оставлено на усмотрение национальных властей. Однако компенсация не должна быть такой минимальной, чтобы лишить смысла положения данной статьи.

 

Об авторе:

 

Чернышева Ольга Сергеевна  с 1999 г. - юрист Секретариата Европейского Суда по правам человека в Страсбурге. Окончила юридический факультет МГУ им. Ломоносова в 1995 г. В 1995 г. получила степень магистра сравнительного конституционного права в Центрально-Европейском Университете, г. Будапешт. Соискатель ученой степени кандидата юридических наук в Московской Государственной Юридической Академии. Автор более десятка публикаций в России и за рубежом на темы международной и национальной защиты прав человека, свободы передвижения, правового положения иностранцев, гражданства, в том числе автор следующих публикаций: “Законодательные амнистии для незаконных иммигрантов: может ли опыт Западной Европы и США быть полезен для России?” КОНСТИТУЦИОННОЕ ПРАВО: ВОСТОЧНОЕВРОПЕЙСКОЕ ОБОЗРЕНИЕ № 3 (28) 1999; “Legal Framework Regulating Asylum in the Russian Federation”, в International Journal of Refugee Law, vol. 10, 1998, в соавт.; “Конституция Российской Федерации: Проблемный комментарий”, отв. ред. Четвернин В.А. 1997 г, Центр Конституционных исследований (главы о непосредственном действии прав и свобод, гражданстве, свободе передвижения  и др.), и др.